«Пражская весна» 1968 года была трагически недолгой, поскольку советские войска решительно подавили продемократическое движение в Чехословакии.
- Странная делегация из Москвы
- 1968 — год потрясений в мире
- Чехословакия: Стабильный восточный фланг Варшавского договора?
- Унижение в шестидневной войне
- Падение Новотны, подъем «нашего Саши»
- Пражская весна — «Товарищи в Чехословакии знают лучше»
- Брежнев и Дубчек на Дрезденской встрече
- Обман Андропова
- Подготовка к операции «Дунай»
- Операция «Дунай»: вторжение армии Варшавского договора в Чехословакию
- «Весь мир смотрит!»
- Дерзкая позиция «Радио Прага»
- Московские протоколы
- Конец «Пражской весны»
- Итоги вторжения в Чехословакию в 1968 году
- Последствие «Пражской весны»: Бархатная революция
Странная делегация из Москвы
21 августа 1968 года в 1:30 утра чешские власти в аэропорту Рузине в столице Праги ожидали специальный рейс из Москвы. Власти не были встревожены. Возможно, это была делегация, прибывшая, чтобы попытаться сгладить растущие разногласия между Чехословакией и Советским Союзом.
Как только самолет подрулил к терминалу, сразу стало ясно, что это не официальная делегация: ни дипломатическая, ни какая-либо другая. Вместо этого 100 русских солдат в штатском, вооруженных автоматами, спустились по трапу, преодолев чешскую охрану без единого выстрела, ворвались в терминал аэропорта и диспетчерскую вышку.
Также рекомендуем
Это было передовое подразделение советской 7-й гвардейской воздушно-десантной дивизии. После того как аэропорт был взят под охрану, военные дали сигнал «все чисто» для остальных советских воздушно-десантных сил вторжения. Это было началом конца для чехословацкой демократии, которую практически задушили в колыбели.
1968 — год потрясений в мире
Во всем мире 1968 год уже был годом потрясений. В Соединенных Штатах этот год был отмечен шокирующими убийствами Мартина Лютера Кинга-младшего и Роберта Кеннеди. Все большее число американцев выходило на улицы, протестуя против постоянно обостряющейся войны во Вьетнаме, вступая в столкновения с полицией и подразделениями Национальной гвардии, захватывая административные здания колледжей и университетов.
Антивоенный фурор охватил и Европу: в Западной Германии прошли аналогичные демонстрации активистов, протестующих против продолжающегося американского военного присутствия в их стране. По всей Франции массовые демонстрации и забастовки студентов и рабочих парализовали французскую экономику и подтолкнули правительство де Голля к краху.
Коммунистические лидеры в стенах Кремля утешались мыслью, что их собственные закрытые общества, изолированные от Запада колючей проволокой, пушками и танками, не подвержены тем беспорядкам и раздорам, которые охватили капиталистический мир. Они не рассчитывали на Чехословакию.
Чехословакия: Стабильный восточный фланг Варшавского договора?
В отличие от большинства других стран Восточной Европы, оказавшихся под советской оккупацией после Второй мировой войны, в Чехословакии коммунисты пришли к власти в 1946 году благодаря победе на выборах. Но когда в 1948 году стало очевидно, что они теряют популярность и, следовательно, проиграют следующий тур выборов, коммунистический премьер-министр Клемент Готвальд расправился со всеми некоммунистическими фракциями в правительстве и с помощью милиции и армии захватил контроль над Прагой. С этого момента Чехословацкая Социалистическая Республика укрепила свои коммунистические связи и присоединилась к других восточно- и центральноевропейских государств-вассалов Советского союза.
Чехословацкая народная армия (ЧНА), насчитывавшая 250 000 человек, была построена по образцу Советской Армии. Ее офицерский корпус почти полностью состоял из подготовленных советскими войсками людей, служивших в Первом чехословацком армейском корпусе на Восточном фронте во время Второй мировой войны. Те офицеры из довоенной чехословацкой армии, которые во время войны уехали в Лондон, а после 1945 года вернулись, чтобы помочь восстановить вооруженные силы страны, были вычищены из рядов.
В 1950-е годы, когда Восточная Германия, Польша и особенно Венгрия были охвачены восстаниями, Чехословакия оставалась стабильной и прочной частью Восточного блока. Советы были настолько уверены в стабильности и лояльности чехов и словаков, что даже не держали в стране постоянного контингента Красной Армии. Ожидалось, что в случае войны с НАТО на территории Германии чехи будут удерживать южный фланг стран Варшавского договора.
Но к 1960-м годам условия в Чехословакии начали меняться. Готвальд умер, и на его место пришел осторожный реформатор по имени Антонин Новотны. В отличие от своего предшественника, Новотны был готов допустить определенную ограниченную степень реформ и ослабления чехословацкого общества. Он даже пошел настолько далеко, что предоставил предприятиям некоторую свободу действий в составлении собственных производственных графиков и бизнес-планов.
Унижение в шестидневной войне
В 1967 году события на Ближнем Востоке изменили политический курс Чехословакии. В июне того года Израиль одержал убедительную победу над объединенными силами Египта, Сирии и Иордании в Шестидневной войне. Сирийская и египетская армии были в значительной степени обучены и оснащены советниками и оружием из Советского Союза и Восточного блока, включая Чехословакию. Для многих чехов и словаков унижение Египта и Сирии было и их собственным унижением.
Также рекомендуем
Шестидневная война спровоцировала многих представителей интеллектуальной элиты Чехословакии начать сомневаться в поддержке правительством Египта и его антипатии к Израилю. Эта критика, в свою очередь, открыла шлюзы для критики правительства в целом и премьера Новотного в частности.
Одними из первых открытых критиков режима стали члены Союза писателей, в рядах которого был молодой драматург Вацлав Гавел, только начинавший заявлять о себе. Новотны отреагировал на критику, введя цензуру и прижав прессу, что вызвало еще больше критики как внутри партии, так и за ее пределами. К концу года в Центральном комитете раздавались призывы к отставке Новотны.
Падение Новотны, подъем «нашего Саши»
Когда в январе 1968 года комитет собрался вновь, было принято решение лишить Новотного большей части его власти, разделив должности первого секретаря партии и президента Чехословакии. Новотны ранее занимал оба поста, и ему было разрешено сохранить пост президента, но первый секретариат перешел к главе словацкого крыла партии Александру Дубчеку.
Дубчек был сыном словацких иммигрантов, которые приехали в США и стали американскими гражданами. Активные участники американского социалистического движения, они оба работали в Социалистической партии Юджина Дебса на рубеже веков.
В 1921 году отец Дубчека, Стефен, перевез семью в Советский Союз, чтобы помочь построить промышленный кооператив. Семья вернулась на родину в Чехословакию в 1938 году. Еще подростком, Дубчек и его брат присоединились к словацкому сопротивлению против нацистской оккупации и приняли участие в Словацком национальном восстании в августе 1944 года. Во время боевых действий Дубчек был ранен, а его брат погиб.
После войны Дубчек поднялся по лестнице коммунистической иерархии и стал защитником словацкого меньшинства внутри страны. Он прославился как сторонник правительственных реформ, в том числе отделения партийной организации от правительства. Дубчек был известен не как новатор, а как труженик, горячий приверженец марксизма-ленинизма и поклонник Советского Союза. Товарищи в Кремле ласково называли Дубчека «наш Саша».
Также рекомендуем
Назначение Дубчека было радостным событием для реформаторов в Чехословакии, но оно никак не успокоило десятки тысяч людей, которые начали выходить на улицы и публично требовать отставки Новотного с поста президента. 22 марта 1968 года они получили желаемое; Новотны, наконец, признал неизбежное и ушел в отставку. Его преемником стал бывший генерал и герой войны Людвик Свобода, который поддержал предложения Дубчека.
Пражская весна — «Товарищи в Чехословакии знают лучше»
Далее последовал беспрецедентный период свободы и реформ за железным занавесом, который вошел в историю как «Пражская весна». Впервые за более чем 20 лет народу Чехословакии не только разрешили, но и поощряли высказывать свое мнение и критиковать правительство и партию.
В экономическом плане Дубчек ввел программу действий, которая ослабила государственный контроль над частным сектором до такой степени, на которую Новотны никогда не осмеливался. Прошло совсем немного времени, и человек, которого Советы считали верным, ортодоксальным коммунистом, заявил о желании создать «свободное, современное и глубоко гуманное общество».
Также рекомендуем
Соседи Дубчека и его коллеги по Варшавскому договору не хотели участвовать в таком открытом обществе. Они заявили о своих чувствах Дубчеку во время встречи на высшем уровне стран Варшавского договора 23 марта в Дрездене.
Кампанию осуждения возглавил сосед Дубчека на севере, лидер Восточной Германии Вальтер Ульбрихт. Архитектор Берлинской стены и самый сталинистский из лидеров Варшавского договора, Ульбрихт был более чем обеспокоен возможностью того, что вновь обретенные свободы чешских и словацких граждан побудят его собственных граждан потребовать того же. Он осуждал Дубчека за то, что тот открыл Чехословакию для проникновения западного влияния и предоставил слишком много свободы художникам и писателям своей страны.
«Капиталистическая мировая пресса уже написала, что Чехословакия является наиболее выгодным пунктом для проникновения в социалистический лагерь», — воскликнул Ульбрихт.
Коммунистический лидер Польши Владислав Гомулка разделял истерику Ульбрихта и дошел до того, что напомнил Дубчеку о том, как в 1956 году Венгрия была захвачена и разгромлена после того, как ее руководство слишком далеко отступило от советской линии. По иронии судьбы, венгерский лидер Янош Кадар, сменивший неудачливого Имре Надь после того, как Надь был казнен Советами в 1958 году, занял более умеренную позицию, считая, что «товарищи из Чехословакии лучше всех знают, что происходит в Чехословакии сегодня».
Брежнев и Дубчек на Дрезденской встрече
Как бы ни относились лидеры Восточного блока к происходящему в Чехословакии, в конечном счете, не им решать, что с этим делать. Как бы они ни превозносили себя в своих странах, факт оставался фактом: они служили в угоду своим советским хозяевам. Вопрос о том, что делать с Чехословакией, решался в залах Кремля и на плечах одного человека — Генерального секретаря Советского Союза Леонида Брежнева.
Также рекомендуем
Брежнев пришел к власти в 1964 году после того, как Никита Хрущев был отстранен от власти в связи с предположительно неправильным решением Кубинского ракетного кризиса. В отличие от темпераментного, склонного к риску Хрущева, который всегда предпочитал смелые шаги и идеи, Брежнев был осторожным человеком, который превыше всего ценил стабильность.
Поначалу Брежнев не хотел вмешиваться в события в Чехословакии. Он не возражал против смещения Новотного и не имел ничего против самого Дубчека.
Когда отчаявшийся Новотны и другие чешские сторонники жесткой линии попросили его вмешаться, Брежнев ответил: «Я не буду заниматься проблемами, которые возникли в вашей стране. Я знаю вашу партию и путь, которым она шла, поэтому уверен, что и на этот раз она примет те решения, которые соответствуют ленинскому духу».
Он не хотел подписывать военную операцию против своего товарища по Варшавскому договору, если это не было абсолютно необходимо. Кроме того, Брежнев был лично связан с Чехословакией: он был комиссаром в советских войсках, освобождавших страну от нацистов в 1945 году. Он также дружил с президентом Чехии Людвиком Свободой, которого знал еще по войне.
Советский лидер надеялся, что ситуацию можно разрешить путем переговоров. На встрече в Дрездене Брежнев повторил свое мнение о том, что каждая коммунистическая партия имеет право проводить изменения и реформы там, где она считает нужным. Но он также выразил обеспокоенность тем, что изменения, которые Дубчек и реформаторы проводили в Чехословакии, зашли слишком далеко, особенно в области разрешения критики партии и социалистической системы.
Его особенно раздражало, что даже партийные газеты использовали такие выражения, как «разложившееся общество» и «устаревший порядок» для описания коммунизма. Брежнев заверил Дубчека, что он будет пользоваться полной поддержкой советского руководства и Варшавского договора в принятии всех необходимых мер, чтобы «остановить эти очень опасные события». Несмотря на всю критику, Брежнев старался поддерживать атмосферу братства между партиями.
Дубчек тоже пытался сохранить это чувство братства, постоянно заверяя советское руководство и партнеров по Варшавскому договору, что его правительство не намерено выводить Чехословакию из договора. Он также не собирался отказываться от идеалов социализма, в которые верил всю жизнь. Дубчек утверждал, что его реформы будут служить укреплению социализма, обеспечивая права рабочего класса и поощряя участие трудящихся в дальнейшем развитии социализма.
Также рекомендуем
Программа действий на апрель 1968 года, составленная Дубчеком и утвержденная Центральным комитетом, включала раздел под названием «Социализм не может обойтись без предприятий». В нем содержались предложения:
- о предоставлении частным предприятиям большей свободы действий на внешних рынках;
- о включении интересов потребителей, трудящихся и других в процесс принятия решений;
- о разработке экономического плана, который подчинялся бы власти демократически избранного Национального собрания.
Но если Дубчек видел светлое будущее для социализма в Чехословакии, то Брежнев и другие видели только опасность.
Обман Андропова
К хору голосов, шептавших Брежневу о тревоге и угрозах, присоединился еще один. Это был голос Юрия Андропова, председателя печально известной разведки Советского Союза – КГБ. Андропов прославился в 1956 году в качестве посла в Венгрии, где ему удалось развеять опасения венгерского премьер-министра Имре Надь относительно советских намерений вплоть до вторжения советских войск.
Роль в подавлении венгерского восстания гарантировала его вхождение в Центральный комитет. Андропов сделал своим приоритетом подавление любого намека на диссидентскую деятельность в Советском Союзе, создав целый отдел в КГБ с целью расследований, преследования и гонений на диссидентов, включая Андрея Сахарова и Александра Солженицына.
Также рекомендуем
Андропов разделял тревогу, которую испытывали Ульбрихт и Гомулка по поводу происходящего в Чехословакии, и был полон решимости заставить Брежнева также почувствовать ее. Андропову помогал его коллега в Чехословакии, глава чешской тайной полиции, известной как Statni Bezpecnost, или StB. Его звали Йозеф Хоуска, и он был одним из многих сотрудников чехословацкого аппарата безопасности, выступавших против Пражской весны. Вместе два руководителя службы безопасности замышляли подорвать Дубчека и убедить Брежнева в необходимости вмешательства в дела Чехословакии.
В то время как Хоуска передавал в Москву информацию о так называемом контрреволюционном заговоре в Праге, Андропов направил в Чехословакию 30 агентов КГБ под прикрытием, выдавааших себя за туристов, в надежде, что чехи расскажут им об антисоветских и антикоммунистических настроениях. Этим агентам также было поручено расклеить подстрекательские плакаты и листовки, призывающие к выходу Чехословакии из Варшавского договора и концу коммунистической системы.
Также рекомендуем
Андропов постоянно кормил Брежнева и Политбюро дезинформацией о контрреволюционной деятельности, происходящей в Праге и в самом правительстве. Сообщения о якобы найденных по всей стране тайниках с оружием, несомненно, подброшенных СГБ или КГБ, использовались для утверждения о готовящемся массовом вооруженном восстании.
Председатель КГБ также позаботился о том, чтобы в «Правде» появились материалы, раскрывающие детали предполагаемого плана ЦРУ по саботажу в Чехословакии и проникновению в разведку и службы безопасности страны. Глава контрразведки КГБ в Вашингтоне Олег Калугин направил своему шефу доклад, в котором настаивал на том, что такого плана не существовало, что, на самом деле, правительство Соединенных Штатов было застигнуто врасплох Пражской весной, но Андропов позаботился о том, чтобы этот доклад так и не попал на стол Брежнева.
Подготовка к операции «Дунай»
Дубчек не оставался в стороне от происходящего и знал, что в его собственном правительстве есть те, кто готовит против него заговор. На протяжении всего лета с обеих сторон происходила постоянная эскалация риторики. Брежнев все еще не принял решения о военных действиях.
Тем не менее, войска Варшавского договора начали подготовку. Медленно, но неуклонно бронетанковые и пехотные части из Восточной Германии, Венгрии, Болгарии, Польши и СССР начали перебраску ближе к чешской границе. 21 июля Ульбрихт приказал мобилизовать в районе Лейпцига восточногерманские войска, включая 7-ю бронетанковую и 11-ю мотопехотную дивизии.
Тем временем верховное командование Варшавского договора мобилизовало всю Вторую польскую армию, состоящую из четырех мотопехотных дивизий. Три дня спустя была мобилизована и венгерская 8-я конная пехотная дивизия. Болгары ввели в бой два полка, развернутых на советской территории в районе Иваново-Франковска. Эти силы дополнили советские 1-ю гвардейскую танковую армию, 20-ю гвардейскую конную пехотную армию, 11-ю гвардейскую танковую армию, 38-ю танковую армию и части Южной военной группы СССР.
Силы, собранные для операции под кодовым названием «Дунай», насчитывали более 250 000 человек. Координация этих сил была возложена на верховного главнокомандующего войсками Варшавского договора маршала Ивана Якубовского, если он получит приказ об этом от товарища Брежнева и Политбюро. Офицеры и бойцы операции «Дунай» были предупреждены своими начальниками.
Они действительно полагали, что любое вмешательство встретит полную поддержку чешского и словацкого народов, которые воспримут их приход как спасение от контрреволюционных заговорщиков. Министр обороны СССР, маршал А.А. Гречко, подчеркнул этот момент, решительно заявив всем своим командирам, что «Чехословакия — дружественная страна. Мы идем к нашим братьям. Мы ни в коем случае не должны допустить пролития крови чехов и словаков».
17 августа Политбюро по настоянию Брежнева приняло постановление, в котором говорилось, что «настало время прибегнуть к активным мерам по защите социализма в ЧССР и [мы] единогласно решили оказать помощь и поддержку коммунистической партии и народу Чехословакии военной силой».
Два дня спустя советский посол в Праге Степан Червоненко передал чешскому руководству письмо с предупреждением. Это был не что иное, как ультиматум, требовавший от Дубчека и партии восстановить полный контроль над СМИ, подавить диссидентов и критиков, а также отменить все экономические и политические реформы, которые угрожали коммунистической власти.
Также рекомендуем
Хотя в письме не содержалось прямой угрозы вторжения, в нем говорилось, что требования должны быть выполнены без промедления, иначе дело «станет крайне опасным». Дубчек понял послание и с готовностью принял требования, выдвинутые Брежневым. Но к тому времени вторжение уже началось.
Операция «Дунай»: вторжение армии Варшавского договора в Чехословакию
Через несколько часов после полуночи 21 августа, пока советские десантники охраняли аэропорт Рузыне, войска пяти стран Варшавского договора начали пересекать границу на территории Чехословакии. Семнадцать танковых и мотопехотных дивизий ворвались в Чехословакию с более чем 2000 танков, в основном Т-55 и Т-62, и другой бронетехникой.
Советские, болгарские и венгерские войска продвигались от юго-восточной границы, соединившись с советскими воздушно-десантными силами, которые высадились и заняли столицу словацкой провинции Братиславу, а затем двинулись дальше вдоль чешско-австрийской границы. Эти силы соединились с двумя советскими и одной польской армиями, наступавшими с северо-востока, и достигли Брно в центре страны, который уже был занят советскими десантниками.
Также рекомендуем
На правом фланге, наступавшем с северо-запада, находились советские и восточногерманские войска из Германской Демократической Республики – подразделения, которые изначально готовились к войне против сил НАТО, размещенных в Западной Германии. Теперь их оружие было направлено в другую сторону.
Наземные операции поддерживались сосредоточением 500 боевых самолетов СССР и Варшавского договора, включая истребители МиГ-19 и МиГ-21. Тем временем в аэропорту Рузыне ежечасно приземлялся поток транспортных самолетов Ан-12, которые выгружали технику и личный состав целой советской воздушно-десантной дивизии. Аналогичные десантные операции проводились также в городах Брно и Братислава.
Одним из первых государственных руководителей, получивших представление о происходящем, был министр обороны Дубчека генерал Мартин Дзур. Когда он впервые начал получать сообщения о передвижениях вдоль границ, Дзур принял решение издать приказ, который до сих пор вызывает споры.
Понимая, что вторжение неизбежно, он приказал своим войскам оставаться в казармах. Ни при каких обстоятельствах не применять оружие, а чешские военные должны были оказать захватчикам «максимальную всестороннюю помощь».
Захватчикам не потребовалось много времени, чтобы достичь поставленных целей. Подразделения рассредоточились по всей стране, захватывая аэропорты, телеграфные пункты, арсеналы, казармы, радиостанции и офисы партийных штабов. Верные своим приказам, подразделения чешской армии оставались в казармах и нигде не оказывали сопротивления.
«Весь мир смотрит!»
Когда длинные, грохочущие колонны танков, пехоты и артиллерии двигались по сельской местности Чехословакии, жители, разбуженные звуками военной техники, сначала думали, что это всего лишь учения, как и другие, проводимые в прошлом их армией и союзниками по Варшавскому договору. Только когда они включили радиоприемники, они услышали первые сообщения о крупном вторжении в их страну. На этот раз вместо нацистской свастики захватчики размахивали флагами с серпом и молотом своего старого друга и защитника — СССР.
По мере распространения информации по стране, граждане Чехословакии, в основном молодежь, начали выходить на улицы большими и разъяренными группами. «Весь мир смотрит! Весь мир смотрит!» — скандировали они, а телекамеры фиксировали противостояние.
Сначала они только бросали оскорбления и скандировали в адрес захватчиков неприятные лозунги, но вскоре начали бросать кирпичи, бутылки и камни. В некоторых районах граждане возводили импровизированные баррикады, чтобы помешать продвижению советских войск.
К такому накалу протестов и ненависти солдаты Варшавского договора не были готовы. Им говорили, что они идут спасать народ от контрреволюционного захвата, угрожающего их социалистическому раю. В результате молодые солдаты, многие из которых были выходцами из крестьянской или сельской местности, не знали, как реагировать. Это была формула насилия.
К 4:30 утра советские военные машины подъехали к зданию Центрального комитета в Праге. Дубчек разговаривал по телефону в своем кабинете, пытаясь узнать подробности о вторжении, когда в комнату ворвалась группа солдат и людей в штатском во главе с советским полковником. Без всякой притворной вежливости полковник подошел к Дубчеку, выхватил у него из рук телефонную трубку и выдернул телефонный шнур из стены. Объявив себя представителем «революционного комитета», полковник приказал: «Товарищ Дубчек, вы должны немедленно пройти с нами». С этими словами Дубчека взяли под арест.
Дерзкая позиция «Радио Прага»
На улицах Праги творился настоящий ад. Советские танки из Восточной Германии встречали толпы разъяренных чешских граждан, которые поначалу пытались поговорить с солдатами и убедить их в отсутствии контрреволюционного заговора. Но растерянные солдаты продолжали идти к своим целям.
Вскоре мирные призывы людей сменились скандированием, угрозами и насилием. Некоторые демонстранты забирались на танки и машины, пытаясь открыть люки и добраться до экипажей, или пытались поджечь их. Солдаты, принявшие на себя основной удар гнева и насилия, вскоре начали отвечать так, как их учили, – открывать огонь по протестующим.
Наиболее ожесточенные бои произошли у радиоцентра «Радио Прага». Радиостанция стала единственным источником протеста против вторжения. Протестующие пытались защитить здание, оцепляя его городскими автобусами и поджигая их. Советские танки и автомобили, пытавшиеся протаранить импровизированные укрепления, иногда загорались сами. Люди продолжали окружать танки, но захват станции был неизбежен, и к концу дня операция «Дунай» достигла всех своих ключевых целей.
Московские протоколы
Пока народ Чехословакии голыми руками сопротивлялся советским танкам, Дубчека и других реформаторов перебрасывали с базы на базу, а лидеры в Москве пытались найти замену сторонникам жесткой линии, которые могли бы взять бразды правления в свои руки и восстановить порядок в новом правительстве. Но те немногие сторонники жесткой линии, на которых в СССР могли рассчитывать, не обладали достаточным влиянием и авторитетом, чтобы привлечь на свою сторону членов Центрального комитета или Президиума, которые стояли в пассивном, но твердом неповиновении советским действиям.
Понимая, что им придется работать с уже имеющимися лидерами, русские 24 августа доставили Дубчека и остальных членов правительства Чехословакии в Москву. Там Дубчек воссоединился со «Свободой», которая была доставлена в Москву ранее. Они встретились с Брежневым и другими членами Политбюро, а через два дня, не имея особого выбора, подписали Московские протоколы — документ, который в СССР составили еще до начала встречи.
Это была отмена почти всего, что было сделано во время «Пражской весны». Протоколы отменяли экономические реформы, запрещали оппозиционные группы и вновь устанавливали государственный контроль над СМИ. Дубчек, «Свобода» и другие чешские реформаторы пытались выторговать у Советского союза некоторые уступки, но в итоге Брежнев получил все, что хотел.
Советский лидер прочитал Дубчеку последнюю, унизительную лекцию, чтобы наглядно показать, кто является истинным хозяином в Восточной Европе.
«Границы вашей страны — это и наши границы», — сказал Брежнев. «Поскольку вы нас не слушали, мы чувствуем угрозу. Это несущественно, угрожал ли нам кто-либо реально или нет. Это вопрос принципа. И так будет вечно».
Брежнев заявил, что от имени тех советских людей, которые погибли при освобождении Чехословакии, Советский Союз имеет полное право на военное вмешательство, если считает, что безопасность социалистического сообщества находится под угрозой.
Эта прерогатива, которую Брежнев провозгласил для Советского Союза в его восточноевропейских сателлитах, стала известна как доктрина Брежнева, согласно которой СССР имел право вмешиваться в дела любой социалистической страны, где, по его мнению, советские интересы находились под угрозой.
Конец «Пражской весны»
Дубчек вернулся в Прагу 27 августа разбитым человеком. Со слезами на глазах и дрожащим голосом он впервые после вторжения обратился к чешскому народу по радио, попросив своих сограждан воздержаться от дальнейшей конфронтации с захватчиками.
Также рекомендуем
Он также сказал своим опечаленным слушателям, что ситуация вынудит их «принять некоторые временные меры, ограничивающие демократию и свободу мнений». Это было лучшее, что Дубчек мог предпринять в этой ситуации, но все понимали, что это означало конец «Пражской весны».
Итоги вторжения в Чехословакию в 1968 году
По оценкам военных, операция «Дунай» была проведена безупречно. Она прошла с таким уровнем эффективности и координации, что стала хрестоматийным примером советских военных операций.
С точки зрения потерь, советские войска и войска Варшавского договора понесли менее двух десятков убитых и раненых. Около 100 чехословацких мужчин и женщин, в основном молодые демонстранты, были убиты, а сотни получили ранения. Среди советских военных операций, вторжение в Чехословакию было относительно бескровным.
В краткосрочной и долгосрочной политической перспективе подавление Пражской весны имело катастрофические последствия для будущего мирового коммунизма. Коммунистические и социалистические партии западных демократий выступили с осуждением действий СССР. Для них вторжение противоречило всему тому, за что они выступали, — подавлению свободы личности, которая в западном мире считалась само собой разумеющейся.
Последствие «Пражской весны»: Бархатная революция
Критика исходила и из стран Восточного блока. Коммунистический диктатор Албании Энвер Ходжа осудил вторжение и вывел свою крошечную вотчину из Варшавского договора.
Румыния была единственным крупным членом Варшавского договора, который категорически отказался посылать войска для участия во вторжении, а ее диктатор Николай Чаушеску публично осудил вторжение как вопиющее нарушение суверенитета одной социалистической страны другой. Его громкая оппозиция должна была расположить к нему западных лидеров, которые отнеслись бы к нему как к либеральному маверику, противостоящему советской ортодоксии, не обращая внимания на то, что Чаушеску был тираном для своего собственного народа.
Китайская Народная Республика, увидев возможность попытаться выставить себя в качестве истинного лидера мировой революции, также решительно осудила советское вторжение.
Возможно, наиболее глубокое влияние подавление Пражской весны оказало на самих советских людей, особенно на молодое поколение активистов, которые увидели, как их надежды на более реформированный, гуманный тип социализма рухнули под гусеницами танков их собственной страны. Для миллионов людей, живших за «железным занавесом», вторжение в Чехословакию убило всякую надежду на то, что коммунизм может измениться сам по себе.
Двадцать один год спустя давно дискредитировавшая себя социалистическая система в Чехословакии была окончательно свергнута в результате так называемой «бархатной революции». Это было бескровное восстание, подобное тем, которые уже произошли в Восточной Германии и почти во всей остальной Восточной Европе.
Также рекомендуем
Когда граждане Чехословакии радовались падению старого режима, одним из тех, кого они вспоминали чаще всех, был Александр Дубчек, который уже давно ушел в отставку из правительства, был лишен членства в партии и был низведен до бессмысленной работы в словацкой лесной комиссии. Но, как и страна, которую он так недолго возглавлял во время «Пражской весны» 1968 года, Дубчек выжил, чтобы увидеть окончательный триумф над коммунистическим угнетением. В конце концов, возможно, справедливость победила.
Рекомендуем также:
Многие не понимают, какие реальные угрозы таили в себе события в Чехословакии для социалистического содружества. Вполне возможно, что если бы не «Пражская весна» 1968 года, то соцлагерь вместе с Советским союзом развалились гораздо раньше.
Но история не приемлет слогательного наклонения, поэтому, что имеем — то имеем.