Победа должна давать облегчение, а облегчения не было. «Так…— идя к поезду, думал он. — Вот ты своего и добился. Ты упустил реальный шанс — выбраться из всей этой передряги. Шанс, известный тебе не хуже, чем начальнику дороги.
Ты бы мог сам привести немало доводов в пользу этого шанса. Да это и не шанс даже, это гарантировано, без риска». И вся эта упущенная возможность так и сжала, так и кольнула сердце острым сожалением.
А тем временем прицепляли паровозы, и он с будничным, деловитым спокойствием распоряжался. Три мощных паровоза пойдут в голове, а один, его напарника Ивана Орлова, — в хвосте. Он ходил от паровоза к паровозу, от бригады к бригаде, подбадривал, торопил, даже шутил.
— Да не волнуйся ты, Коля, — сказал помощник. — Авось, вывезем. Где наша не пропадала!
Где, в какой стране есть еще это усмешливое, это отчаянное «авось»?
— А я и не волнуюсь, — ответил Лунин. Километр, километр, еще километр…
Челябинск остался позади. Четыре паровоза тянут состав на запад. Там, на западе, — закат. Солнце садилось в тучу. Под тучей рдело багрово-красным. Края тучи были воспламенены.
Где наша не пропадала… Километр, километр, еще километр…
Кажется, впервые за всю жизнь он считал километры «туда». Обычно, уходя в рейс, он мысленно видел только ту последнюю, завершающую станцию, до которой он доведет состав и с которой начнет счет километров обратно. Обратно — до Новосибирска, до дома, до Ани.
И когда его паровоз отсчитывал последние километровые столбы обратно, до вечернего, ночного или утреннего города, он уже обгонял его, он считал улицы, переулки, дома — до подъезда, до рук, губ, глаз. А теперь он впервые об этом забыл.
Теперь он впервые считал километры «туда».Еще километр, еще, еще…
Красноватыми были снега. А они, не останавливаясь, шли на запад. На запад, небо которого было охвачено багровым закатом.
Еще один, еще, еще, и каждый километр оставался позади, как взятый рубеж, а впереди была все та же дорога, и взятые рубежи были уже не в счет, а в счет только те, которые предстояло взять. Одна ошибка — и конец.
Маленькая неправильность, ну почти безобидная оплошность одного из четырех машинистов — и у остальных неизбежно замедлится ход. Замедляясь, скорость неизбежно будет падать. Иссякнувшую на подъеме скорость уже не возобновить.
